«Хочу назад в Киев, но не сейчас»

Леся не согласна с терминами «военный беженец» и «бегство» из Украины, она считает, что они не отвечают действительности и неверно описывают ее историю. По ее мнению, целесообразнее использовать термин «переезд».

Интервью проведено на украинском языке.

Последние два года я жила в Киеве. Родилась в Винницкой области. В Виннице я получила два высших образования: учитель биологии и химик. Но сейчас я фотограф.

«Переехала из Винницы в Киев, потому что хотелось движения»

Я очень люблю Киев и всегда хотела переехать. Поступить туда учиться не получилось. Но когда я закончила университет, в Виннице меня уже ничего не держало. Я просто взяла вещи и переехала. У меня когда-то лучшая подруга училась в Киеве. Я постоянно туда ездила, были отношения в Киеве. И вообще, я влюбилась в этот город. Потом я решила, что Винницы мне достаточно и я хочу чего-то нового, большего, более масштабного. Киев — это город для тех, кто молод, у кого много энергии, когда хочется эту энергию использовать. Винница — это семейный город. Очень комфортный и уютный. Но мне хотелось движения.

Я переехала в Киев 1 сентября. Взяла с собой только рюкзак с ноутбуком, новую камеру и все. Даже не брала одежду. Первые две недели жила у друзей, потом искала работу, нашла жилье. Так началась моя жизнь в Киеве.

Фотограф — это когда ты понимаешь себя и свой путь. Поэтому вначале я брала все заказы. Фотографировала свадьбы, росписи, дни рождения, семейные и детские праздники, love stories. Я люблю людей, поэтому предметную фотографию даже не рассматривала. Я хотела, чтобы фотография была не только моим хобби, но и основной деятельностью, которая дает мне возможность нормально жить. Сейчас моя фотография — о влюбленных людях, о более зрелых, 25-35 лет. Это влюблённые пары, которые транслируют миру любовь.

Фотография для меня — это путь. Все началось, когда я была на пятом курсе университета. Я пошла на курсы, потом еще на одни. Потом началось много практики. Фотограф — это человек, который должен постоянно развиваться, потому что есть тренды, есть изменения. Сейчас я слушаю много лекций, которые проводят классные преподаватели как помощь украинцам. Мне нравится, как фотографирует Тарас Терлецкий, это свадебный фотограф из Украины. Он показывает очень яркие эмоции. Я люблю настоящие фотографии.

В моем кругу общения говорили о войне, но никто не мог в это поверить. До войны у меня было предложение поехать на месяц в Грузию. Я люблю путешествовать и решила ехать. Были билеты на 26 февраля. Перед этим 20 февраля я поехала к родителям в Винницу. Арендованную квартиру в Киеве сдала другим людям, документы и вещи свои отвезла родителям, чтобы не оставлять в Киеве. Из Винницы в Киев я вернулась 23 февраля ночью. То есть это уже началось 24 февраля.

«Поехала в Берлин в гости»

На 7 утра у меня были водительские курсы, потому что в Грузии я хотела арендовать машину и надо было немного попрактиковаться, возобновить навык. Я проснулась в 5 утра на Оболони. В 5.25 я услышала первые взрывы. Сразу все мне начали звонить, я начала собирать вещи, вышла на улицу, не знала, что делать. Был хаос. Мы с подругой и ее родителями хотели выезжать их Киева, но были сильные пробки.

Я была в Киеве неделю. Не ходила в бомбоубежище. Я поехала к друзьям на левый берег и была все эти дни у них. Никто не знал, что такое война. Первые дни никто почти не спал. Дальше ты просто уставший, отключаешься под взрывы. В той квартире, где я была, было очень много людей. Но я чувствовала себя там одиноко.

В первый день, когда началась война, мне написала подруга, которая живет в Берлине. Она из Польши, но живет в Германии уже 20 лет, у нее есть муж, ребенок. Она написала, чтобы я приезжала к ней в Берлин. Но мне нужно было время, чтобы понять, что делать. Изначально мысли были просто поехать в гости, может на месяц. Тем более я не могла тогда заниматься фотографией, а нужно было что-то делать. Но я не рассматривала вариант просто куда-то ехать, как делали многие. Я поехала, потому что меня пригласили.

Выехать из Киева было сложно. Первая задача – как-то доехать с левого берега на правый, когда не ходит общественный транспорт, пробки, страшно. Люди не могли по несколько суток сесть на поезд. Я думала, что у меня не получится. Но меня просто в поезд практически втолкнула толпа. Я зашла и начала истерически плакать, из-за всего этого стресса.

Я ехала в плацкартном вагоне. Там, где места рассчитаны на 6 человек, ехало 24. Было тяжело. Я сидела на второй полке и со мной еще трое людей. С Киева я приехала во Львов, там сесть на поезд тоже было нереально. Просидела всю ночь на вокзале, потом нашла, где переночевать, пока меня заберут. Со Львова на машине меня забрали в Польшу знакомые подруги. В Польше я пробыла несколько дней у ее брата. В Берлин приехала 10 марта.

«Хочу вернуться в Украину и купить в Киеве квартиру»

После переезда в Германию, я ездила в Украину один раз, в сентябре. Была в Киеве, во Львове и в Виннице. В Киеве у меня были съемки, меня ждали друзья, встречи были расписаны на каждые два часа. Я приехала в Киев в 9 утра, меня встретили. Я сняла квартиру в промзоне, было очень депрессивно, все серое, шел дождь. Мне было от этого как-то очень тяжело. Через два дня я заболела, лежала с температурой 38, разочарованная. Несмотря на это в Украине я почувствовала в себе силу. Потому что я все решала сама. Сама. В Берлине я чувствую себя несамостоятельной. На контрасте это было очень сильное чувство.

После Винницы Киев для меня всегда был огромный, масштабный. Но в этот раз, после европейских городов, он мне показался другим. Было неожиданно. Будто это была влюбленность и до войны я смотрела на Киев через розовые очки. Но все равно я очень комфортно там себя чувствовала. Может потому, что там много друзей, уже были наработаны клиенты, база, я знала, куда идти, где что найти, где лучшая фотостудия.

Я хочу вернуться в Украину. Хочу купить квартиру в Киеве. Но не сейчас. На второй день, когда я приехала в Киев, в 4 утра была сирена, я проснулась и после того не смогла уснуть. Это был стресс. Может это синдром тех, кто выехал — они больше паникуют, чем люди в Украине. Плюс вначале войны у меня был «передоз» новостями, информацией. И эти сирены напомнили о нем. Неприятные чувства.

«Родители не хотят уезжать»

После Киева я поехала в Винницу, к семье. У меня еще есть младшая сестра и два брата. Родители не хотят никуда уезжать. Люди, которые всю жизнь поставили на то, чтобы хоть что-то иметь, никуда не поедут.

Моим родителям 47 лет, они не старые. Но я сама не представляю, что они могут переехать в другую страну. Кем они там будут. И они этого не представляют. Мне легче, потому что у меня есть амбиции, я могу учить язык, я знаю английский. Они — нет. Они не смогут оставить дом. Сестра перешла в 11 класс, младший брат в 7, а самому маленькому только 4 года. Сестра никуда не поехала, потому что это было неразумно. Она должна закончить школу. Я всегда говорила, что ей нужно после школы поступать в Киев, но сейчас непонятно, что делать. Вопрос учебы за границей рассматривается, но родители не хотят, чтобы дели уезжали. Я недавно говорила с мамой, и она сказала: «Леся, ты там не очень знакомься с людьми, чтобы не чувствовала Берлин родным, чтобы ты вернулась». Родители хотят, чтобы дети были с ними хотя бы в одной стране.

«Думаю, что вернусь обратно»

Я точно буду в Берлине, пока идет война. Чувствую, что поеду обратно, как только все закончится. Сейчас тоже хочется поехать к родителям, но есть ограничение на выезд.

Я начала ходить на интеграционные курсы и могу быть вне Германии только 21 день. Я хожу на курсы только две недели, пока что могу рассказать, как меня зовут и откуда я. Первые дни было тяжело. Когда тебе четыре часа в день объясняют немецкий на немецком, голова болит очень. Но я хочу говорить на немецком.

Я фотограф и хочу тут тоже быть фотографом. Сейчас у меня нет много времени, и я фотографирую чуть-чуть. Это же как художник, который не рисует — он теряет способность. Также с фотографией. Я фотографирую украинцев, знакомых.

Пока что я получаю социальную помощь. Живу у своих друзей, они дали мне комнату.  Новых друзей тут у меня пока не появилось.

«Берлин похож на Киев, но в Украине люди более семейные»

Берлин для меня очень похож на Киев. Да, тут больше разнообразия в людях, разных национальностей, но сам город похож. Хотя, когда я только приехала, вышла в три часа ночи с поезда, услышала запах марихуаны сразу, какие-то бычки кругом, темно. И я подумала: «Боже, куда я попала».

У меня, на самом деле, очень амбивалентное отношение к Берлину. Я люблю его, но он неполноценно отвечает моим ценностям. В Украине люди больше традиционно семейные. Меня очень удивляло здесь, что люди в 40 лет не понимают себя, не понимают свой путь. Я не люблю, когда люди просто бессмысленно «чиллят». Хоть у меня и нет этих очень традиционных взглядов, что девушка должна в 20 лет выйти замуж и родить детей. Но у меня также нет взглядов, когда можно не задумываться о жизни. Поэтому диссонанс в ощущениях. Мне нравится разнообразие в Берлине, в людях и в самом городе. Но я не люблю клубы, я не тусовщица. Когда любят Берлин за ночную жизнь — это не моя история.

Я всю жизнь говорю на украинском. Хотя мой отец, когда только встретил маму, говорил на русском. Но он тоже перешел на украинский. В университете у меня было 50 на 50 людей, которые говорят на украинском и на русском. С клиентами я говорю на украинском, даже когда они говорят на русском. Я люблю украинский язык. Читать могу на обеих, для меня литература всегда одинаково воспринималась на том и на том. На русском я могу общаться, но у меня всегда была позиция — если я в Украине, почему я должна говорить на русском. Я могу перейти на язык другого человека только в том случае, если меня не понимают. Была одна знакомая из России, которая переехала в Киев. С ней я сразу говорила на русском, а потом сказала: «Ты хочешь жить в Киеве — давай я тебе помогу выучить украинский». Это была больше, как мотивация. Я всегда была за украинский язык. Но украинцев долго подбивали под тренды «ты крутой, когда ты говоришь на русском». У нас было много русской музыки, русского контента. Когда кто-то говорил на украинском, его воспринимали как человека из села. Это все изменилось. После 2014 года люди стали переходить на украинский и воспринимать его хорошо.

В Берлине я лучше буду говорить на английском, чем переходить на русский. Воспринимать мне нормально, но не общаться. Мне некомфортно. Я не чувствую себя собой. Здесь иногда в транспорте у меня с этим проблемы, когда я еду, слышу русский язык и не понимаю, откуда человек, что это за человек. Это проблема, когда украинцы не говорят на украинском.

Интервью проведено 15 ноября 2022 года. Стенограмма: Татьяна Фирсова и Анастасия Коваленко. Перевод с украинского на русский: Анастасия Коваленко. Перевод на немецкий: Ольга Кувшинникова и Ингольф Хоппманн.

Об интервью

Задача серии KARENINA — дать возможность высказаться очевидцам из Украины и России. Мы не только хотим узнать, что пережили одни, спасаясь от войны, и другие, скрываясь от преследований, что переживают те и другие, находясь в эмиграции. Мы хотим понять, как мыслят эти люди. Поэтому мы просим их рассказывать нам не только о пережитых событиях, но и о том, что лично они думают о происходящем сейчас в Восточной Европе.

Все наши собеседники и собеседницы — разного возраста и образования, у них разные родные языки и разные профессии. Их объединяет одно — желание рассказывать нам свои истории.

Интервью длятся от 20 минут до двух с лишним часов. Многие рассказывают с удовольствием и говорят очень свободно, другие более сдержаны. Мы задаем вопросы, требующие развернутого ответа, и предлагаем людям рассказывать, а не просто коротко отвечать. Из-за этого тексты зачастую получаются очень объемными, но в то же время — более открытыми и насыщенными. Стенограммы интервью мы по необходимости сокращаем, в первую очередь для того, чтобы их было легче читать. Стиль собеседников полностью сохраняется — так рассказы остаются аутентичными, подлинными. Чего мы и добиваемся – ведь это личные свидетельства о «побеге и изгнании» в центре Европы.