«До того, как нас «освободили», мы были свободными»

Наша жизнь была обычной. Мы жили в прифронтовом городе Золотое. Это Луганская область. Но до этого мы в 2014 году уехали из Донецка, потому что там тоже было жить невозможно. Мы уезжали вдвоем с мужем, детей тогда у нас еще не было.

В 2013 году, в октябре или ноябре, что-то началось на Майдане. Я не знаю, что, я не политик. Мне это было безразлично. Но я испугалась того, что происходило в Киеве. И летом в 2014 году нас отправили в отпуск на 10 дней, мы поехали на западную Украину в молодежный христианский лагерь, отдыхать. Мы с мужем прихожане в церкви ХВЕ (Христиане веры Евангельской). Я закончила обычный профессиональный лицей, я оператор компьютерного набора, машинистка. Полгода после учебы я проработала в издательстве, потом работала няней.

Когда мы были на западной Украине, нам позвонили из Донецка и сказали: «Не возвращайтесь сюда, вы не можете вернуться, потому что Донецк взяли в кольцо». Муж — полная сирота, а у меня есть мама, она живет в Торезе. Мы не вернулись в Донецк и отправились с западной Украины в Бердянск. Пожили у друзей, потому что основного места для жизни у нас не было. Потом нам позвонили другие друзья, уже из Луганской области, и мы переехали в Золотое. Это 2017 год.

Жизнь была непростой, но мы были свободными

Муж работал на шахте. В Золотом уже у нас появился Миша. Жить было тяжеловато, на шахте часто не платили, или платили половину. Бывало, 2-3 месяца не получали зарплату.

Когда Золотое было Украиной — оно и сейчас Украина, я в это верю — но до того, как пришли и сказали «мы вас освободили» — мы были свободными. Мы не хотели, чтобы кто-то приходил и нас освобождал. Некоторые жители сейчас хорошо встречают этих «освободителей», но я верю, что они поймут, что зря этого просили и ждали. Я думаю, что у людей постарше просто в голове еще остался тот Советский Союз, который мешает жить сейчас.

В Золотом свободно говорили и на русском, и на украинском. Мы дома говорим на русском. Мои бабушка и дедушка — русские, поэтому так началось еще из детства. Когда я пошла в школу, помню, многие родители были недовольны, что в школе их детям надо учить украинский язык. Не понимаю, почему. Я хочу, чтобы Украина была Украиной, чтобы был украинский язык. Я жалею, что плохо его знаю.

24 февраля. Как уезжали во Львов

В 2022 году 26 февраля мы уехали из Золотого во Львов, на западную Украину. Почему? Начала накаляться обстановка. Мы постоянно складывали необходимые вещи в сумки и иногда спускались в подвал, потому что были сильные обстрелы. Это еще до 24 февраля.

Первые обстрелы начались где-то в январе. Я увидела видео в Facebook, что какой-то представитель ДНР (Донецкой народной республики) говорит, что Зеленский хочет напасть на Донецкую область и захватывать ее. Хотя, на самом деле, это не было правдой. И вот говорили, что нам надо сплотиться, женщин и детей вывезти в Россию, чтобы подготовиться и быть в боевом состоянии. Я не поверила в это, не думала, что это возможно.

На нас напали 24 февраля. Мы жили спокойно, а проснулись 24 февраля непонятно кем. Нацистами. Мы уехали до всего, 23 февраля. Наш пастырь позвал моего мужа к себе домой, сказал, что это разговор не по телефону и что надо поговорить с глазу на глаз. Пастырь сказал, что его друзья — украинские военнослужащие — сообщили, что нам нужно собрать вещи и уехать как можно дальше. На западную Украину или за границу — не важно, главное уехать. Пастырь тоже уехал с нами. У него 8 детей — трое его и еще пятеро приемных. Мы ехали без остановки три дня на машине.

Переночевали в Славянске, рано утром 24 февраля выехали из Славянска и уже слышали первые выстрелы. Уже стояли очереди на заправках, давали талоны на бензин — где по 10, где по 20 литров. 24-го днем мы уже слышали воздушные тревоги. Было страшно. Но первый раз стало страшно, когда муж сказал: «поехали».

Все боялись, но маленький Миша держался

Мы взяли с собой только две сумки. Детям теплые вещи, потому что не знали, как надолго уезжаем. Муж сказал, что мы будем ехать быстро, возможно останавливаться ночью поспать несколько часов и ехать дальше. Едем, останавливаемся, чтобы заправиться, начинается сирена, заправиться не получается, нам хватает на немного доехать, видим заправку, слава богу заправляемся. Когда сирена, говорят: «уезжайте, прячьтесь, не до бензина сейчас». Но мы просто ехали, потому что не знали, где останавливаться прятаться.

По дороге ехали и колоны танков. Дети боялись, я боялась тоже. Еды, которую мы взяли сразу с собой, было мало. Ехали голодные, по возможности останавливались где-то купить еды. Мише тогда был год и семь месяцев, он еще хотел кашку кушать, но вместо кашки давали воду, потому что в такой обстановке приготовить что-то невозможно. Но он даже не плакал. Я удивлялась, как он так справлялся с нами.

По дороге мы видели аварии, видели вооруженных людей, но нас никто, слава богу, не останавливал. Остановили только уже во Львове, потому что на машине были луганские номера. Нас спросили, откуда едем, проверили машину и пустили дальше.

Мужа не взяли в тероборону

Во Львове нас приняли в большой дом. Пастырь все организовал. Дом был большой, двухэтажный, теплый. Мы поели, был очень вкусный борщ. Мы очень благодарны тем людям, которые нас накормили. Было тепло, просто люди несли все, что у них есть. Спрашивали, что нам еще нужно.

Во Львове нас сразу же зарегистрировали. Муж стал во Львове на учет в военкомат, хотел уже идти в территориальную оборону, но почему-то его туда не взяли. Муж начал искать работу, но нигде не находил. Потом с пастырем и его женой они пошли волонтерить, помогать беженцам, собирать пакеты с продуктами. Хотели быть полезными как-то.

Мы пожили в этом доме две или три недели, а потом нам пастырь предложил поехать в село за городом Сокаль. Там есть большой уютный дом, хозяева уехали в Польшу и больше в него не вернутся. Сказал: «присмотрите за животными, а не понравится - продадите тех коров, свиней, будете жить как хотите». Мы согласились, пожили там тоже недели две и нам предложили уехать за границу. На 14 марта у мужа была назначена встреча в военкомате во Львове, мы выехали 13 марта, он нас отправил.

Но теперь он в армии

В Сокале мы сели на маршрутку, которая нас уже ждала. Пастырь с детьми поехал за нами следом на своей машине. В Берлин мы приехали 14 марта, нас заселили в квартиру. Мы должны были ехать в Бохум, нас там уже ждала семья, но у них оказался ковид. Поэтому нам предложили другой вариант. Нас очень хорошо принимают, мы даже в Украине так не жили. Мы говорим с ними на английском, через Google- переводчик. У нас отдельная квартира на пятом этаже, хозяева этой квартиры живут на втором.

Очень много стресса от этого всего. Потому что все было хорошо. Почему я должна была покидать свой любимый город Донецк? Потом Золотое…

Муж сейчас во Львове, с 25 марта его официально забрали добровольцем в ЗСУ в Тернополе.

Мы вернёмся в Украину

Месяц назад мы с мужем приняли решение — мы будем возвращаться в Тернополь к нему, там его хоть раз в неделю будут отпускать к нам. Я скучаю очень. Дети постоянно плачут, хотят увидеть папу.

Когда мы приехали, я думала, что мы здесь останемся. Что это все быстро закончится. Но сейчас я понимаю, что это будет длиться долго. И я решила возвращаться. Я хочу поддержать мужа, быть рядом.

Страшно туда ехать. Но я хочу хоть какое-то время побыть вместе с мужем. Я просто не знаю, сколько будет длиться это время. Возможно, военные из западной Украины будут скоро менять тех, кто на востоке. Я не знаю, вернется ли он оттуда живым или нет. Я надеюсь, что вернется — он и все ребята. Я понимаю, что тех, кто сейчас на востоке, надо менять срочно, потому что они стоят там в шоке, они устали. Я возвращаюсь, потому что хочу побыть рядом с мужем хоть сколько-то. (Плачет). Но я надеюсь, что все закончится и мы будем вместе всегда.

Еще в январе 2022 года я почему-то решила пересмотреть «Титаник». Включила, занимаюсь чем-то на кухне, готовлю, жду мужа с работы. И мне понравился в фильме один момент — когда были шлюпки, чтобы можно было в них прыгать спасаться, когда корабль уже тонул. Но Роза отказалась. Она сразу прыгнула, но потом поняла, что любит своего возлюбленного и побежала за ним. Меня это зацепило, но я не поняла почему.

Потом я пересматривала фильм уже когда мы выехали, на западной Украине, в марте. И поняла, что, когда ты любишь, но нет любимого человека рядом, ты отказываешься от всего, от покоя, и принимаешь решение возвращаться назад. В Украину. Теперь я понимаю, почему я пересматривала этот фильм. Наверное, только сейчас я пытаюсь выпрыгнуть из этой шлюпки, чтобы быть рядом с ним хоть какое-то время. Когда Роза выпрыгнула, она была с ним рядом в последние минуты. Она ценила это даже больше, чем спастись.

* Имя изменено по желанию собеседницы KARENINA.

Интервью 22 сентября 2022 года вела и записывала Татьяна Фирсова. Стенограмма: Анастасия Коваленко и Татьяна Фирсова. Перевод на немецкий: Ольга Кувшинникова и Ингольф Хоппманн.

Об интервью

Задача серии KARENINA — дать возможность высказаться очевидцам из Украины и России. Мы не только хотим узнать, что пережили одни, спасаясь от войны, и другие, скрываясь от преследований, что переживают те и другие, находясь в эмиграции. Мы хотим понять, как мыслят эти люди. Поэтому мы просим их рассказывать нам не только о пережитых событиях, но и о том, что лично они думают о происходящем сейчас в Восточной Европе.

Все наши собеседники и собеседницы — разного возраста и образования, у них разные родные языки и разные профессии. Их объединяет одно — желание рассказывать нам свои истории.

Интервью длятся от 20 минут до двух с лишним часов. Многие рассказывают с удовольствием и говорят очень свободно, другие более сдержаны. Мы задаем вопросы, требующие развернутого ответа, и предлагаем людям рассказывать, а не просто коротко отвечать. Из-за этого тексты зачастую получаются очень объемными, но в то же время — более открытыми и насыщенными. Стенограммы интервью мы по необходимости сокращаем, в первую очередь для того, чтобы их было легче читать. Стиль собеседников полностью сохраняется — так рассказы остаются аутентичными, подлинными. Чего мы и добиваемся – ведь это личные свидетельства о «побеге и изгнании» в центре Европы.