«Ступню мне оторвало гранатой на митинге»
Георгий Сайковский, 36 лет, Минск. В 2020 году на протестах в Минске светошумовой гранатой, брошенной полицейскими, ему оторвало ступню.
Я уехал из Беларуси 1 ноября 2020 года. Уехал в Польшу, где 2 месяца проходил реабилитацию. После реабилитации я решил остаться в Польше. В 2021 году я подал на дополнительную защиту в Польше и через 4 месяца получил положительный ответ. В Берлин я попал через знакомую. Она попросила меня заполнить заявление на оказание помощи и первый раз в Берлин я приехал на обследование в сентябре. Потом обратно уехал в Польшу и 1 ноября уже приехал на оперирование.
Я жил в Минске. Жил Москве, сейчас я считаю это грубой ошибкой. Стараюсь это не афишировать. В Минске я работал автослесарем на Минском тракторном заводе, где было 50 тысяч сотрудников.
Демонстрация в Минске
9 августа 2020 года, на следующий день после выборов президента, я увидел, что за Лукашенко «голосуют» 79%. Я решил поехать на митинг на Пушкинской. На митинге в людей начали бросать светошумовые гранаты. Были резиновые пули, слезоточивый газ. Ловили, били дубинками, применяли жесткие меры задержания. Жуткие. Мне от гранаты разорвало кроссовок. Меня загрузили в первую попавшуюся машину, потому что скорой в тот момент было нереально пробиться через это кольцо ОМОНа, милиции и военных. Меня довезли до больницы, сразу же оперировали. Ампутировали ступню. Месяц после этого я находился в Минске. Потом уехал в Варшаву на реабилитацию, уезжал по польской гуманитарной визе. Нас уезжало шестеро. Все, кто получил ранения.
«Политика — это грязное дело»
Я не был активистом, всегда был аполитичным. Но когда я начал вникать в политику, понял, что меня несет куда-то не туда. Я политику просто откидывал. Я никогда ею не буду заниматься, это очень грязное дело, там очень многое творится. Это так сильно трогает, что после этого можно уйти в запой. Мне, когда друзья начинают рассказывать что-то о политике, я их останавливаю.
Wegen des Kriegs sind hunderttausende Menschen aus der Ukraine nach Deutschland geflüchtet, außerdem Oppositionelle aus Russland und Belarus. Viele von ihnen möchten darüber berichten, bevor die Erinnerung verblasst. Unsere Dokumentation von „Interviews gegen das Vergessen“ entsteht in Kooperation mit der Bundesstiftung zur Aufarbeitung der SED-Diktatur.
Первый раз поехал на Майдан в декабре 2013 года на революцию. Тогда я начал интересоваться, почему так происходит. Было время правления самого бездарного украинского президента Януковича. Тогда избивали студентов за то, что Украина, по их мнению, должна следовать европейскому пути. Я познакомился там с людьми, поговорил. Хотя, когда я в тот момент ехал, мне бабушка говорила, что там убивают. Чуть ли не едят друг друга. Она тогда насмотрелась российской жути. В Беларуси показывают российский «Первый канал». Конечно, там можно смотреть и что-то другое, есть интернет.
Мирные протесты ничего не принесут
Сейчас немного просматриваю новости. Но за белорусской оппозицией не слежу. Она очень бесхребетная. Еще более бесхребетная, чем «навальщина». С 2017 года Навальный делает расследования, но ничего не поменялось. Меньше не стали воровать.
Я не считаю, что можно было бы что-то мирным путем делать в том же Киеве, в Грузии. Вспомнить арабскую весну. Где мирными протестами чего-то добились? Милиция применяет такую жесткость. Ты же не будешь стоять там им хлопать. Можно или мириться с этим, терпеть, или сидеть в тюрьме.
Сейчас в Беларуси вернулись времена НКВД, 30-е годы, людей забирают из дома.
Я буду оставаться жить в Польше, пока не уйдет этот усатый барбос. Потом я хочу вернуться, потому что это моя родина. Отец и мама у меня родились в Минске. Я хочу домой. Я ни на кого не злюсь.
Интервью 14 ноября 2022 года вела и записывала Татьяна Фирсова. Стенограмма: Татьяна Фирсова и Анастасия Коваленко. Перевод на немецкий: Ольга Кувшинникова и Ингольф Хоппманн.
Об интервью
Задача серии KARENINA — дать возможность высказаться очевидцам из Беларуси, Украины и России. Мы не только хотим узнать, что пережили одни, спасаясь от войны, и другие, скрываясь от преследований, что переживают те и другие, находясь в эмиграции. Мы хотим понять, как мыслят эти люди. Поэтому мы просим их рассказывать нам не только о пережитых событиях, но и о том, что лично они думают о происходящем сейчас в Восточной Европе.
Все наши собеседники и собеседницы — разного возраста и образования, у них разные родные языки и разные профессии. Их объединяет одно — желание рассказывать нам свои истории.
Интервью длятся от 20 минут до двух с лишним часов. Многие рассказывают с удовольствием и говорят очень свободно, другие более сдержаны. Мы задаем вопросы, требующие развернутого ответа, и предлагаем людям рассказывать, а не просто коротко отвечать. Из-за этого тексты зачастую получаются очень объемными, но в то же время — более открытыми и насыщенными. Стенограммы интервью мы по необходимости сокращаем, в первую очередь для того, чтобы их было легче читать. Стиль собеседников полностью сохраняется — так рассказы остаются аутентичными, подлинными. Чего мы и добиваемся – ведь это личные свидетельства о «побеге и изгнании» в центре Европы.
