Deutsche Übersetzung

«Мои знакомые сидят в тюрьме»

Павел Романков, 39 лет, Гомель. В Беларуси был пограничником, в Берлине работает и изучает программирование.

Я приехал в Германию в 2021 году. До этого жил в Беларуси, в Гомеле. Закончил Гомельский национальный университет имени Франциска Скорины по специальности математика, после этого пошел на срочную службу в армию и остался на контракт. Служил в белорусской пограничной службе.

В 2020 году, когда только прошли выборы, я еще не собирался увольняться. Были такие мысли, проскакивали. Пошла небольшая волна увольнений силовиков, но ничего не предвещало беды. Была сумрачная надежда на то, что протест все-таки победит. Все время хочется надеяться на лучшее.

Я продолжал служить, все так же ездил в командировки. На работе все это дело обсуждалось, все высказывали какие-то свои точки зрения, делились между собой, не скрывали, что они против. Вокруг все были не согласны. У меня были считанные люди согласны с тем, что победил Лукашенко. С другой стороны, можно подумать, что человек сам определяет свой круг общения и, вероятно, это как-то сказывается. Но у меня не было людей, кто реально голосовал за Лукашенко.

«На работе заставили пройти проверку на полиграфе»

Я продолжал служить, и в один из прекрасных дней меня вызвали на полиграф. Я прошел полиграф. Это из ряда вон выходящая процедура. Она была очень некрасиво проведена со стороны моего начальника, который оказался просто трусом и побоялся мне это сказать в глаза. Выглядело это так, что я как будто еду в командировку, а в итоге я оказался на полиграфе. Может они хотели узнать, не разглашал ли я какие-то госсекреты, чтобы посадить меня сразу. Слава богу, я был бдительным товарищем и даже в 2020 году всячески пытался людей убеждать, чтобы протест был мирным, что не стоит нарушать никакие уголовные статьи. Проводил такую работу. Хоть я и абсолютно не поддерживал то, что на тот момент творили силовые структуры. Они нарушали закон напрямую. Я прошел полиграф. Руководство сразу сказало, что все хорошо, что я останусь служить. А потом закрутилось-завертелось и за неделю меня уволили.

Серия КARENINA
Побег и изгнание

С февраля 2022 года сотни тысяч жителей Украины, а также представители беларусской и российской оппозиции, бежали в Германию. Многие из этих людей хотят рассказать свои истории до того, как память сотрет воспоминания. Наш проект — серия документальных «интервью против забвения» — ведется в сотрудничестве с Федеральным фондом изучения диктатуры Социалистической единой партии Германии.

Я уволился в звании капитана. Обычно офицерам нереально уволиться без окончания контракта. Контракт — 5 лет. За расторжение контракта ты выплачиваешь контрактные деньги. В Беларуси такая кабала сделана, чтобы офицеры не имели возможности уволиться. Когда заключаешь контракт, тебе единовременно выплачиваются так называемые «контрактные», это где-то 3 тысячи долларов. Если разрываешь контракт досрочно, эти деньги надо выплатить обратно.

«Уволили из армии»

Они увольняли меня как бы по соглашению сторон. Спросили, как я хочу увольняться. У меня на работе были со всеми очень хорошие отношения, поэтому я решил не скандалить. Хотя сейчас, как показывает практика, наверное, нужно было. Если нехорошо поступают другие, то можно как-то проявить и себя более активно. Хотя, с другой стороны, проявил бы себя, не успел бы даже уехать. «Присел» бы гораздо быстрее.

«Выезжал через Россию»

Когда я увольнялся, в отделе кадров попросили придумать причину увольнения. Может они свою жопу страховали, я не знаю. Интересно получилось: причиной моего увольнения было то, что жена переезжает на работу в Германию и я еду вместе с ней. У нее на тот момент уже был на руках рабочий контракт. Я даже приносил им копию, они его подшивали в какие-то свои дела. Сейчас это очень смешно, как только я уволился, мне пришло письмо, что мне закрыт выезд из Беларуси на 5 лет. То есть нельзя покидать страну ближайшие 5 лет. После этого я стал думать, что делать дальше. Сейчас всем силовикам, которые увольняются, закрывают выезд на 5 лет.

Супруга уехала. У меня было очень много мыслей, как мне поехать вслед за ней. Скажу так, белорусского законодательства я не нарушал, но, в итоге, сейчас я нахожусь в Германии. Я выезжал долго. Мой отъезд из Гомеля и приезд в Берлин занял примерно месяц. Я выезжал через Россию.

«Знакомые сидят в тюрьме»

Я ходил на митинги, когда выходил весь город. Там были все. Из моего окружения я не знаю никого, кто там бы ни был. В Гомеле по сравнению с Минском протесты были очень локальные. Но какое-то время, на пике протестов, в августе, офицеры ходили на плац со щитами тренироваться разгонять людей. Я не ходил туда. Сказал, что, если меня туда поведут, я сразу напишу рапорт на увольнение.

Было не очень много случаев, когда милиция увольнялась и переходила на сторону протестующих. Лукашенко подписал 80 человек в первом списке и 80 человек во втором, лишил их звания. Многие из них сидят. Из военных у меня нет знакомых, кто в тюрьме, из гражданских есть.

«Работаю в Берлине и изучаю IT»

Когда мы только приехали в Берлин, мы вообще никого не знали. Первое наше знакомство с людьми — это «посольство» независимой Беларуси. Стоял вагончик перед официальным посольством. Он там стоял с начала всех протестов. Сейчас там ремонт дороги и мы были вынуждены его передвинуть немного дальше. Там проводятся периодически акции, литературные вечера, зачитывают произведения белорусских писателей. Очень много беларусов перешло сейчас на беларуский язык, мы между собой тоже стараемся общаться на беларуском. Я хорошо говорю на нем.

В Берлине я живу уже полтора года. Изначально, я устроился здесь как гастарбайтер на первую работу, которая подвернулась. Это было строительство, ремонт квартир. Руки у меня из нужного места растут, плюс мне повезло с напарником-молдаванином, который меня очень хорошо поднатаскал. В свободное от работы время я старался беларусам помогать в организации каких-то выставок, мероприятий, обустройстве нашего пространства, которое было на первом этаже в Haus der Statistik. Так я познакомился еще с одним беларусом, который тут тоже работает в сфере строительства, он — обслуживает дома (в нем. — Hausmeister). Он меня к себе перетянул. Сейчас я работаю на немецкую компанию.

Изначально я пошел на курсы немецкого языка, закончил курс А2 и сейчас параллельно изучаю английский и IT. Я хотел бы работать в IT, мое окружение здесь — практически, все айтишники. Мы состоим в волонтерском чате в телеграмме, и там как-то написали, что немецкая программа организует бесплатные курсы для вынужденных эмигрантов. Это писали для украинцев, но я тоже написал туда свое письмо, рассказал свою ситуацию. Потом у нас с ними было собеседование онлайн на английском языке. У меня на тот момент был английский очень плохой, но кое-как я прошел собеседование. Сейчас я учусь на этих курсах, делаю дипломный проект.

«Шутим о пенсии в Испании, а не в Беларуси»

Немецкий я до этого не знал, не учил, сейчас немного знаю, но хотелось бы лучше. Сейчас упор больше на английский, потому что обучение все — на английском языке. Но с немецким тоже стараюсь. Мне нравится обучение программированию, но плюс еще два языка — это очень сказывается на свободном времени и иногда крыша «подъезжает».

Сейчас мы шутим о пенсии в Испании. Но мы не шутим о пенсии в Беларуси. Мы надеемся, что все наши усилия были, есть и будут не напрасны. Но, как показывает ситуация и общение с другими людьми, очень маленькая вероятность того, что мы вернемся назад. Еще год назад я бы сказал, что точно вернусь в Беларусь, когда победит протест. Но сейчас я никуда не хочу переезжать из Берлина. Мне безумно нравится Берлин. Это город-сказка, город-мечта. Из европейских городов мне очень нравится Прага, но она больше архитектурно. В ней приятно гулять, радовать глаз, но домой вернуться — это в Берлин.

«Внимания к Беларуси сейчас мало»

Я считаю, что на данный момент, внимания к ситуации в Беларуси недостаточно. Но это все вполне объяснимо, и я считаю, что это нормально. Потому что с 24 февраля все внимание, даже внимание всей активной беларуской аудитории, которая здесь выходила на митинги, переключилось на украинскую программу. Когда началась война, то мы здесь начали выходить вместе с украинцами, вместе с казахами на их протесты. Мы стараемся объединить наши диаспоры. Это довольно успешно получается, мы тесно общаемся с другими украинцами. Мы немного помогаем, если кто-то из Украины переезжает и надо остановиться на несколько дней. У нас квартира большая, позволяет, мы принимаем их у себя.

Интервью 5 декабря 2022 года вела и записывала Татьяна Фирсова. Стенограмма: Татьяна Фирсова и Анастасия Коваленко. Перевод на немецкий: Ольга Кувшинникова и Ингольф Хоппманн.

Об интервью

Задача серии KARENINA — дать возможность высказаться очевидцам из Беларуси, Украины и России. Мы не только хотим узнать, что пережили одни, спасаясь от войны, и другие, скрываясь от преследований, что переживают те и другие, находясь в эмиграции. Мы хотим понять, как мыслят эти люди. Поэтому мы просим их рассказывать нам не только о пережитых событиях, но и о том, что лично они думают о происходящем сейчас в Восточной Европе.

Все наши собеседники и собеседницы — разного возраста и образования, у них разные родные языки и разные профессии. Их объединяет одно — желание рассказывать нам свои истории.

Интервью длятся от 20 минут до двух с лишним часов. Многие рассказывают с удовольствием и говорят очень свободно, другие более сдержаны. Мы задаем вопросы, требующие развернутого ответа, и предлагаем людям рассказывать, а не просто коротко отвечать. Из-за этого тексты зачастую получаются очень объемными, но в то же время — более открытыми и насыщенными. Стенограммы интервью мы по необходимости сокращаем, в первую очередь для того, чтобы их было легче читать. Стиль собеседников полностью сохраняется — так рассказы остаются аутентичными, подлинными. Чего мы и добиваемся – ведь это личные свидетельства о «побеге и изгнании» в центре Европы.

Nichts verpassen!

Tragen Sie sich hier ein für unseren wöchentlichen Newsletter: