«В России небезопасно никому»

Я из Петербурга, но последние 2,5 года жила в Москве. Занималась социально-политическим оппозиционным проектом. В тот момент, когда в России стало небезопасно находиться по внутренним политическим причинам, мы с командой задумали мой переезд. Задумали мы его в январе, а в феврале началась война, и переезд затянулся. Все стало сильно сложнее и дольше. За эти 8 месяцев моего начальника несколько раз подряд задерживали по политическим причинам. Я смогла выехать только 12 октября, 18 октября уже была в Германии.

По образованию я — юрист. Но это не связано с моей профессией. Моя профессия —это проектный менеджер, координатор. Я работаю в политической НКО.

У меня четкая политическая позиция. Я себя причисляю к либеральной части общества. Я категорически против войны и против действующей в России власти. Я очень хочу, чтобы эта власть закончилась, чтобы путинское правление ушло в небытие.

«Из Москвы в Берлин на машине»

В Берлин я ехала на машине. Но все границы к тому времени уже были закрыты, поэтому я ехала Москва — Петербург — Мурманск — Норвегия — Финляндия —Швеция — Германия. Машина уехала обратно в Россию. Я приехала, зная где я буду работать. На конкретный проект.

В Берлине, думаю, я надолго, 2-4 года. У меня пока нет четкого плана. Единственный мой план был — уехать из России.

«Опасаюсь преследования»

Мы очень боялись, что не выпустят. Я ездила летом в СНГ и меня очень долго допрашивали на границе, кому-то звонили. Это было максимально нервно.

Я не могу сказать, что я прочно связываю свое будущее с Германией, но раз я приехала, я буду учить язык и стараться интегрироваться. Пока мой горизонт планирования — очень короткий. Я не могу вернуться в Россию, пока там существующая власть. Я опасаюсь преследования, поэтому мне безопаснее оставаться в ЕС.

Мои родственники — в России. Мы придумываем различные варианты, что делать дальше. Они не занимаются никаким политическим активизмом, но там, на мой взгляд, не безопасно никому.

«Форум мирной России»

Я занимаюсь политическим активизмом. Есть разные проекты. Летом в Петербурге был ПМЭФ (Петербургский международный политический форум), на который приезжает Путин. Мы параллельно сделали форум для оппозиции, который назывался Форум мирной России. Наши меры безопасности были такими, что нас не разогнали, не задержали, при этом мы собрали 100 человек. Люди из НТВ пытались прорваться на площадку и снимать, через какие-то стекла. Что бы ты ни делал, если у тебя есть среди участников какой-то медийный человек, то журналистам достаточно проследить за ним. Потом на НТВ вышел 4 минутный репортаж о том, что мы делаем что-то антироссийское. У них не было никакой фактуры, но зачем им фактура? Это же НТВ.

На второй день мы сменили площадку, а на первую пришли, мы до сих пор не знаем, кто — просто милиция или ФСБ-шники. Но они слили в интернет договор аренды, который был оформлен на одного из наших ребят, с его паспортными данными. Ничего люди, не постеснялись.

Мы сделали очный антивоенный форум на несколько дней. Хотели сделать «точку силы» для людей, которые придерживаются антивоенных взглядов. Которые понимают, что когда рухнет путинский режим — а он обязательно рухнет — надо будет строить демократию. Потому что гражданское общество должно включаться в строительство демократии. Это для людей, которые еще не опустили руки и думают, что можно что-то делать в России. Это люди разных возрастов.

Меня вывезли, потому что на мне завязано очень много процессов. И если меня выключить, то много чего станет на паузу. Но в России еще остались люди из нашей команды. Они работают.

Война очень сильно изменила наши жизни и, в том числе, повлияла, на облегчение решения уезжать. Раньше были сомнения. Но когда началась война, эти сомнения закончились. Я буду продолжать работать отсюда, потому что мне это важно. Это проект, в котором я чувствую, что делаю что-то полезное для людей.

«Тревожные настроения в России»

В России сейчас очень тревожное настроение. Я уехала как раз тогда, когда началась мобилизация. Когда ты просто идешь там по улице, ты слышишь только разговоры о мобилизации. Никаких других разговоров не существовало. Очень тяжелое ощущение. Постоянно приходили новости, что ловят молодых людей, что в метро лучше не заходить. Даже в Москве. Хотя считается, что в Москве наименьшее число мобилизованных, потому что Собянин «отстоял» Москву. Но это все на уровне слухов.

У меня 21 числа было примерно такое же состояние, как 24 февраля. Это состояние, когда на тебя упала бетонная плита и ты не можешь дышать. Хотя, казалось бы, меня мобилизация не коснется. Но, видимо, общественные процессы на меня очень сильно влияют. Плюс у меня есть младший брат. Поэтому, конечно, мне это все важно.

У меня еще нет ощущения, что я в безопасности. Видимо, это какой-то отголосок. Там я постоянно боялась. У меня были основания. Я видела слежку за собой после того, как началась война. Люди стояли около дома, около офиса. Сотрудники центра «Э» (KARENINA — Главное управление по противодействию экстремизму Министерства внутренних дел Российской Федерации) даже не пытались прикидываться обычными людьми. Их всегда очень хорошо видно в толпе и на митингах. Основателю нашей организации подростки наклеили неприятные картинки на окна, он живет на первом этаже. Это все очень нервирующая обстановка, психологическое давление. Мы связываем это с «Форумом мирной России», который мы провели. До войны мы чувствовали себя безопаснее.

Интервью 11 ноября 2022 года вела и записывала Татьяна Фирсова. Стенограмма: Татьяна Фирсова и Анастасия Коваленко. Перевод на немецкий: Ольга Кувшинникова и Ингольф Хоппманн.

Об интервью

Задача серии KARENINA — дать возможность высказаться очевидцам из Украины и России. Мы не только хотим узнать, что пережили одни, спасаясь от войны, и другие, скрываясь от преследований, что переживают те и другие, находясь в эмиграции. Мы хотим понять, как мыслят эти люди. Поэтому мы просим их рассказывать нам не только о пережитых событиях, но и о том, что лично они думают о происходящем сейчас в Восточной Европе.

Все наши собеседники и собеседницы — разного возраста и образования, у них разные родные языки и разные профессии. Их объединяет одно — желание рассказывать нам свои истории.

Интервью длятся от 20 минут до двух с лишним часов. Многие рассказывают с удовольствием и говорят очень свободно, другие более сдержаны. Мы задаем вопросы, требующие развернутого ответа, и предлагаем людям рассказывать, а не просто коротко отвечать. Из-за этого тексты зачастую получаются очень объемными, но в то же время — более открытыми и насыщенными. Стенограммы интервью мы по необходимости сокращаем, в первую очередь для того, чтобы их было легче читать. Стиль собеседников полностью сохраняется — так рассказы остаются аутентичными, подлинными. Чего мы и добиваемся – ведь это личные свидетельства о «побеге и изгнании» в центре Европы.